«А вы помните Руфину Ивановну Коробейникову?», – с этого вопроса я начинала практически все свои статьи о ней.
Так вот, она умерла в прошлом году (19 сентября) на 83‑м году жизни, так и не добившись от ФКУ «Главное бюро медико-социальной экспертизы по Магаданской области» положенного ей. Бой длиною в шесть лет Руфина Ивановна и мы проиграли, ведомство может ликовать…
О ней
Руфина Ивановна Коробейникова – та самая бабушка, которая с возрастом практически потеряла зрение, но, несмотря на это, каждый день она брала в руки спицы и клубки и приступала к вязанию.
– Как вы это делаете, ведь вы же практически слепая? – недоумевала я.
– Глаза не видят, но руки помнят и делают, – строго отвечала мне бабушка.
На вопрос: «От скуки ли вяжете?» – Руфина серьезно ответила: «Я несу послушанье Божье. От этого у меня на душе тишина, покой и даже какая-то радость. Я не устаю благодарить Всевышнего за то, что у меня есть такое дело, а то бы так с ума тронулась».
Она была уверена, что Бог оставил ей руки здоровыми, чтобы она могла творить добро. Вязала она носки для детей из детских домов, постояльцев из домов престарелых и интернатов, беженцев и т. д. За последние 10 лет она связала более 6 000 пар теплых носков для нуждающихся. Днем и ночью она вязала и ни на день не останавливалась, понимая свою ответственность перед людьми.
Впервые имя Руфины Ивановны прогремело в прессе в 2013 году. Тогда случились паводки в Приамурье, и 300 пар носков, которые к тому времени она навязала, наша бабушка передала в дар пострадавшим. В тот год она привлекла внимание всех местных журналистов, к ней приезжали и корреспонденты из Хабаровска, чтобы уведомить, что все носки нашли своих адресатов, и люди ей искренне благодарны.
Пару лет назад, когда Колыма приютила беженцев из Украины, Руфина также не осталась в стороне, подарив людям 100 пар шерстяных изделий.
Паводки в Приморье (2017 год) снова не оставили бабушку равнодушной. Она обратилась к епископу с тем, что может передать людям 200 пар теплых носков.
В 2019 году Руфина Ивановна получила благодарственное письмо от куратора НОД (национально-освободительного движения) за оказанную помощь в виде 250 пар носков для жителей Донецка.
Как жила?
Всю свою жизнь она прожила в комнате площадью 10 квадратных метров. В последние пару лет на улицу практически не выходила –тяжело ей было в силу возраста и заболеваний. Только если очень срочно, если в поликлинику.
Бабушке приходилось часто обращаться к врачам. К своим годам у нее было 35 диагнозов, 17 из них были тяжелые и необратимые, так говорила сама Коробейникова и показывала медицинскую карту с другими меддокументами.
Спала плохо, для нее не существовало дня или ночи. Поэтому клубки ниток всегда были возле нее – часик вздремнула, проснулась и принялась за вязание.
Из «букета» своих диагнозов Руфина больше всего стыдилась стрессового недержания мочи. Из-за него она не раз отказывалась ложиться в больницу на обследование. Как-то у нее случился очередной приступ бронхиальной астмы, приехали врачи, хотели госпитализировать, но бабушка наотрез отказалась, объяснив, что позориться не будет. На абсорбирующее белье денег не было, приходилось ежедневно стирать огромное количество подкладных пеленок. В больнице таким образом себя обслуживать практически невозможно, да и где бы там она их стирала? Но самое для нее пугающее было: как соседи по палате на это будут реагировать? Вот и получалось, что чувство стыда оказывалось превыше собственного здоровья.
И так каждый раз, когда врачи хотели госпитализировать бабушку.
За что боролась?
О ней мы не уставали писать с 2016 года… О ней и ее «войне» с минздравом и МСЭ. Мы поэтапно писали, как бабушке приходится «воевать» за присвоение ей инвалидности II группы, ведь по здоровью она под нее попадала по всем параметрам, как говорится, букет болезней позволял это сделать, но представители здравоохранения, зная об этом, почему-то не торопились.
Руфина Ивановна была настроена решительно и не раз заявляла, что «она ведет борьбу с минздравом и отступать не намерена». Куда она только не обращалась (суды, силовые ведомства и надзорные, министерства, СМИ и т. д.). И все бесполезно.
Выдержка из прошлой публикации: «С годами болезни только прибавлялись. В 2013 году обострился панкреатит. Боли были невыносимые, и ей все же пришлось лечь в больницу, в гастроэнтерологическое отделение на обследование. Как вспоминает Руфина, врач ей попался очень хороший и внимательный. На что бы она ни жаловалась, он всю ее обследовал. В итоге по выписке он ей поставил 17 диагнозов.
После бабушка пошла к эндокринологу на очередной прием. Врач заметила ее плохое состояние и спросила: «Если отодвинуть эндокринологию, что еще вас беспокоит?». Руфина рассказала все.
Особенно акцентировала внимание на том, что в сутки она выделяет 5–6 литров мочи при норме 1,5 литра. После беседы врач заполнила три листа в амбулаторной карте и выставила диагноз: спондилогенное нарушение тазовых функций – это недержание мочи и стула. В конце дописала, что убедительно просит врачей-неврологов поликлиники решить вопрос о госпитализации для первичного обследования медико-социальной экспертизы.
Врачи поликлиники решили, что Руфину необходимо все же отправить на оформление инвалидности. После обследований эксперт из комиссии присвоил ей третью группу инвалидности. Руфина ее попросила выписать абсорбирующее белье. На что та ей ответила, что при третьей группе никакого белья не положено.
Руфина жалуется: «Если бы МСЭ отправила меня в урологическое отделение, где взяли бы суточный диурез, то меня бы сразу же оформили на вторую группу».
2014 год. Настает время пройти переосвидетельствование, т. е. подтверждение соответствия инвалидности. В итоге третью группу оставляют и, соответственно, абсорбирующее белье, столь нужное ей, не положено.
2015 год. Все это время родственники Руфины приносят ей старые пододеяльники, чтобы использовать как пеленки. За сутки их накапливается целый таз, потом бабушка идет их стирать, а это целое испытание для нее. Стоять она практически не может, но постирать нужно. Вот она и облокачивается на раковину всем весом, плачет, но стирает, ведь другого выхода-то нет. И так каждый день.
Снова наступает переосвидетельствование. Руфина была крайне удивлена, когда на листе осмотра все врачи написали, что рекомендовано памперсоношение, написали все, кроме терапевта из поликлиники № 2, вместо слов пациентки про 5–6 литров мочи в сутки, указавшей 1,5 литра.
Позже легла Руфина на обследование в урологическое отделение областной больницы, где и подтвердилось – в сутки выделение мочи составляет 4800 мл.
По словам Коробейниковой, ее интересуют не столько деньги, сколько выдача абсорбирующего белья, без которого она просто не может существовать».
С годами здоровье бабушки только ухудшалось. «Совсем плохо видеть стала, практически ослепла. Обследование в 2020 году показало, что один глаз практически слепой, второй глаз – 0,01, на 2 группу инвалидности, – говорила Руфина Ивановна. – Мне после обследования давали 2 группу инвалидности по зрению, но я отказалась, так как хотела 2 группу получить, связанную с урологическими болезнями, ведь в этом случае мне положено абсорбирующее белье».
Недавно приходила терапевт из 2 поликлиники, и бабушка ей тогда пожаловалась, что у нее очень болят ноги: «Может у меня тромбофлебит?» – спросила она. Врач посмотрела и сказала, что да, выписав лекарства, но не направив Руфину Ивановну ни на один анализ и обследование.
«Недавно я пошла в санузел, сесть села, а встать не смогла – ноги отказали. Я карабкалась по косяку и ползком добралась до комнаты. Сижу, плачу, кричу. Потом позвонила в поликлинику и все рассказала. На следующий день пришел врач, она пожала плечами и сказала, что не знает, что это такое было. Уходя, она добавила: «А что вы хотите? Старость – возраст и диагнозы».
Не отстояли
Руфина Ивановна продолжала вязать до последних дней своей жизни, вслепую. На одной из последних наших встреч поясняла:
«Носки я отдаю в епархию. Сейчас я закончила вязать для постояльцев дома-интерната для инвалидов, начала вязать для ребятишек детского дома. Вы не представляете, как они были рады, когда в прошлом году я им связала почти сотню пар носков. Мне рассказывали, что мои подарки они из рук не выпускали, на ножки и надевать не хотели. А ночью многие под подушечку складывали, уж так им понравились носочки».
– Нитки кто приносит? – спрашивала я.
– Никто, я немного клубков новых сберегла для ребят из детского дома. А для других распускаю старые вещи, – поясняла бабушка.
Публикуя о ней материалы, мы всегда обращались к нашим читателям с просьбой оказать бабушке помощь: подарить ей клубки или урологические прокладки… И люди откликались и приносили, а мы сразу же отдавали их бабушке.
На некоторое время мы потеряли с ней связь, боялись приходить в период пандемии, потом был переезд. И вот на днях мы позвонили ей на домашний телефон, но трубку подняла ее дочь Лариса и сообщила, что Руфина Ивановна умерла в прошлом году.
По словам дочери, Руфине Ивановне стало плохо, Лариса обращалась в поликлинику № 1, но они так и не приходили. Пришлось вызвать скорую помощь и бабушку госпитализировать, где она и скончалась.
На мой вопрос: «Удалось ли добиться того, за что она так боролась (инвалидность)?» – Лариса ответила, что нет, желаемой инвалидности она так и не добилась.
Не помогли мы бабушке с публикациями, с призывами к чиновникам и общественности, получается, что все это было сделано впустую. Мы не отстояли бабушку и проиграли бой чиновничьей системе, их равнодушие победило. И каждый раз я надеюсь на закон бумеранга, что спустя время именно эти люди или их дети окажутся на месте Руфины Ивановны и будут просить нас о помощи – осветить их ситуацию, а мы, в свою очередь, им поможем. Нет, простите, соврала… не поможем.